Почаевская лавра

Почаевская лавра

 В Почаевской лавре я прожил 5 лет. Это самое прекрасное время в моей жизни: бурное, с радостями и искушениями.

Мое послушание – ежедневная исповедь, иногда – служба и экскурсии по 2–3 в день. Каждая экскурсия по часу и более, в группах по 60 человек. Говорил открыто о Боге, о вере, о потустороннем мире, о рае и аде.

Мой день начинался в 8 утра исповедью, собирались сотни людей. Сначала говорил проповедь, потом исповедовал каждого человека в отдельности. После исповеди – экскурсия. С 4-х вечера – опять проповедь и исповедь. Так было изо дня в день.

Тысячи человек прошли передо мной за это время; люди приезжали каяться отовсюду: из России, Белоруссии, Восточной Украины. С Западной Украины каялись единицы, никто не видел и не знал своих грехов.

В Почаевской лавре святыни великие. Одна из них – чудотворная икона Божией Матери «Почаевская». Известна она с XVI столетия. Приезжал как-то из Греции в Россию по церковным делам митрополит Неофит и остановился у Анны Гойской на Волыни. За гостеприимство он ей подарил небольшую икону. 30 лет простояла икона в ее доме. Родной брат Анны от роду был слепой; однажды приложился он к той иконе и получил полное исцеление. Об этом чуде узнали в округе, и народ стал притекать к ее дому. И многие по вере получали исцеление. И решила Анна передать икону в Почаевскую лавру.

С крестным ходом сопровождало духовенство икону в Лавру. Начал туда стекаться огромный поток паломников, и, как во дни Христа, великое множество людей получали от нее исцеление. Огромный склад был полон костылей и палок – они уже людям были не нужны, те уезжали здоровыми... До сегодняшнего дня находится эта икона в Лавре, высоко в иконостасе Успенского собора. И каждое утро во время пения акафиста она опускается на золоченых ленточках, служащий иеромонах ее придерживает, и все подходят к ней, прикладываются. Украшения на ней великие, стоимостью не в один миллиард: чистое золото и драгоценные камни.

В Успенском соборе есть еще одна святыня – стопа Богоматери, а над ней икона в серебряном окладе с золотом: Матерь Божия стоит в огненном столпе. В 1237 году, когда хан Батый пошел войной на Русь, остановился он в Киеве при реке Почайне. Там подвизались монахи, и были они вынуждены оставить это место и перейти в Волынские земли. На горе в одной из пещер они молились. Однажды пастух Иоанн Босый пас овец. Увидел он: на горе на камне стоит Богоматерь в огненном столпе; упал на колени, стал молиться, а потом побежал за монахами, и все лицезрели это видение. Когда Богоматери не стало, на этом месте остался отпечаток Ее стопы, открылся источник, и стали иноки эту воду пить, и получали исцеления. Узнал об этом народ, стал с благоговением притекать к этому месту. Построили здесь часовню, а когда появились средства, возвели деревянный храм в честь Успения Божией Матери. Укрепилась монашеская община. Однажды мимо монастыря проезжал граф Николай Потоцкий. Суровый человек, с людьми был крайне жесток, мог запросто застрелить. Его кони испугались летящей вороны, встали на дыбы, и карета вместе с кучером и графом перевернулась. В сердцах выхватил граф пистолет, взвел курок и навел на кучера. Кучер обратился лицом к Почаевскому монастырю, вскинул руки и взмолился: «Матерь Божия Почаевская, спаси меня!» Нажал граф на курок – осечка. Трижды взводил курок граф, и трижды кучер обращался за помощью к Матери Божией. Прежде оружие графа никогда не давало осечки, не подводило его, и граф понял, что это Матерь Божия спасла кучера. Пошел граф в Лавру, упал перед иконой чудотворной, покаялся и на свои средства отстроил каменную Лавру, Успенский собор в три этажа.

В Успенском соборе хранится чудотворная икона и отпечаток стопы Божией Матери. Под Успенским собором – Пещерная церковь, в ней – мощи преподобного Иова, игумена Почаевского. Каждый день там совершается ранняя Литургия. В этой пещере подвизался Преподобный. Раз в неделю вкушал пищу, а когда молился, выходил благодатный огонь, и не только пещера, но и все вокруг освещалось. Прожил он 101 год. Его нетленные мощи покоятся в серебряной гробнице, каждый может к ним приложиться, и всем, кто приходит поклониться Преподобному, надевают на голову его шапочку.

Успенский собор соединяется с братским корпусом, вместе они образуют замкнутое кольцо, так что можно из храма, не выходя на улицу, вкруговую пройти в любую братскую келью. А внутри Лавры – площадь, часовня и цветы. И на этой площади всегда сухо, в любой, даже самый сильный дождь, потому что с крыш вода стекает прямо под землю, в специальный колодец. Колодец этот – 40 метров в глубину – преподобный Иов с братией выкопал.

Есть подсобное хозяйство, гектаров 6 сад. Когда сад был монастырский, яблок было море, а как забрали его в 1945 году под колхоз, перестал приносить плоды. Школьники приезжали собирать, самое большее – машину мелких яблок наберут, вот и весь урожай.

Издалека, километров за 20, Лавру видно: земли будто не касается, в воздухе стоит, и купола золотом горят. Просто сказка!

Искушения

Почаевская лавра – святыня великая, но велики там и искушения. Было время, униаты притесняли, потом атеисты, коммунисты, потом опять католики и униаты.

В 1960 году секретарем Лавры был архимандрит Алипий. Как-то обратилась к нему одна женщина (она работала в милиции уборщицей) и говорит: «Я зашла в кабинет, чтобы сделать уборку, и услышала, что готовится закрытие Лавры. А план таков: каждого монаха вызывать с паспортом и выписывать». Отец Алипий поблагодарил ее и спрятал домовую книгу подальше. Власти позвонили наместнику, потребовали секретаря с домовой книгой. Отец Алипий пошел. Приходит. «Принесли домовую книгу?» ‒ «Нет». – «Идите, принесите». Ждали его, ждали... Звонят опять: «Пусть отец Алипий принесет домовую книгу».

Наместник опять посылает отца Алипия. Приходит в милицию без книги. Стоит, молчит. На него давай кричать, угрожать. Он повернулся лицом к стене и видел по тени, как размахивали руками, потом стали толкать в спину, но не били. Опять отправили: иди за книгой. Он опять не приходит. Тогда они все поняли... И когда в тот же день отец Алипий выходил из просфорни, в коридоре увидел милицейский наряд, человек двести, на каждого монаха по два-три милиционера. Увидели отца Алипия: «Взять его!» Завели в келью: «Вы сейчас же должны уехать из Лавры домой, устраивайтесь работать, как все граждане; хватит лодыря гонять».

Насильно вытащили монахов из келий, нагрузили иноками машину, да не одну. Об этом узнал местный народ, паломники. Они легли на дороге и готовы были умереть, но не пропустить машины. Власти вызвали пожарных, те разогнали народ водой из шлангов, и монахов увезли. Привезли в г. Хмельницк, высадили: «Берите билеты до дома». Стоит отец Алипий, не знает, что делать. Вдруг к нему подходит паренек: «Батюшка, что Вы стоите? Билет трудно взять? Вам куда?» ‒ «...В Почаев». Так и вернулся отец Алипий в Лавру.

Многие тогда вернулись, как милиция поразъехалась. Правда, многим из них пришлось по году и в тюрьме отсидеть за нарушение паспортного режима, но Лавру отстояли. Архимандрит Алипий, монах Нестор[1] и другие из братии были стойкими: Матерь Божия помогала...

Первый опыт

Рядом с Лаврой был музей атеизма. Однажды, в первый год как я стал водить экскурсии, зашел туда в иноческом одеянии. Экскурсовод показала мне все, что там было. Спускаюсь я по лестнице и вижу: стоит мужчина в белой рубашке, с животиком, курит; увидел меня, папиросу спрятал. Подхожу, здороваясь с ним, говорю: «А Вы, молодой человек, здесь что делаете?» ‒ «Я здесь атеистом работаю. Окончил институт, историк». – «Вы Евангелие читали?» ‒ «Никогда». – «Как же Вы – атеист, а Евангелие не читали». Он: «Все еще впереди. Успею». – «Прочитайте Евангелие от Матфея, а потом я приду, устрою Вам экзамен». Так начались мои проповеди. И на этом экзамене были тысячи вопросов. Спросил он, откуда Бог взялся. Ответил: «Мы рождаемся, живем, умираем. Это наши земные мерки, и земными мерками нельзя измерять Того, Кто живет за пределами нашего сознания. Бог всегда был». Спрашивал даже такое: «Если храм – это Дом Божий, и все Божие – вся природа, почему на кресты ставят громоотводы?» Отвечал: «Это не мы ставим, это пожарники поставили...»

Коварный вопрос

Как-то на экскурсии был такой случай. Выводил группу студентов из Лавры, и вдруг один высокий молодой человек в шляпе вышел вперед и задал такой вопрос: «Скажите, а Бог – Всесильный?» ‒ «Да, Всесильный». – «Он – Всемогущий?» ‒ «Конечно». – «А может ли Бог создать такой камень, чтобы был Ему не под силу? Если Он не может создать такой камень, значит Он не Всесильный»... Вот такая софистика. Все зашумели: глупый вопрос. Я говорю: «Апостол Павел призывает каждому дать ответ». Обращаюсь к юноше: «Снимите шляпу». Он снял. «Скажите, у Вас ум есть?» ‒ «Какой-никакой есть». – «Повторите мне первую часть вопроса». – «Может ли Господь создать такой камень...» ‒ «Достаточно. Можете ли Вы сейчас разбежаться и так удариться в стену головой, чтобы мозги разлетелись в разные стороны?» ‒ «А зачем я эти глупости буду делать?» ‒ «А зачем Вы эти глупости приписываете Богу?.. Сможете ли Вы измерить расстояние от этих ворот до тех и превратить в килограммы?» Все рассмеялись. Он надел шляпу и говорит: «Извините».

Да, Господь – камень краеугольный. Его отвергли строители, а Он сгодился во главу угла. Кто упадет на камень сей, разобьется, а на кого сам камень упадет, того раздавит (Пс. 117, 22; Лк. 20, 17; 1 Пет. 2, 7).

Мы живем при коммунизме

Спрашивали на экскурсии: «А вы, монахи, думаете о коммунизме?» Говорю: «Нет, не думаем, мы с IV века при коммунизме живем». – «Как это так?» ‒ «У нас каждый имеет комнату – келью. Общая столовая – ешь, кто сколько сможет вместить. Работай – послушание неси по силам. У всех одежда единая, все живут дружно, в мире и любви, все одному Богу молятся... Так что мы при коммунизме живем». – «А как же отпуск?» ‒ «Если в отпуск я куда-то еду, прихожу к настоятелю, прошу у него денег. Он спрашивает: “Куда тебе?” Например, в Алма-Ату. “Сколько билет стоит самолетом?” ‒ “Сто рублей”. ‒ “Сто и сто – двести, плюс 500 на питание, на всякие расходы; 700 хватит?” ‒ “Хватит”. После отпуска приходишь к наместнику: “Я вернулся, цел и здоров, вот остальные деньги”, и отдаешь. Мяса мы не едим, водку не пьем, не курим, потому денег много в отпуске не тратим. Главное – сам отдых. Ведь и Христос говорил ученикам Своим: Пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного. Ибо много было приходящих и отходящих (Мк. 6, 31).

 

Бог есть

Как-то привел я экскурсию, человек 60, в Успенский собор и начал говорить о Боге. Одна молодая женщина, атеистически настроенная, вспылила: «Мы сюда пришли не проповедь слушать, не религиозную пропаганду, а посмотреть архитектуру и узнать о ней». Я ответил: «Когда мы к вам ходим в недействующие монастыри. и вы там “проповедуете”, мы слушаем со вниманием, так что послушайте и вы нас». А потом завел в пещерную церковь к преподобному Иову, рассказал о его жизни, о Боге, о потустороннем мире, о вере и о многом другом. Вывел их из Лавры, проводил. Вскоре приходит Мария Яловская, кассир автовокзала, и говорит: «Сейчас ко мне зашла женщина-экскурсовод, она только что приводила к Вам экскурсию. Брала она билеты и плакала: “Я нагрубила батюшке, а он нам открыл, что Бог есть, и теперь мне страшно, теперь я верю, что Бог есть”».

И сама Лавра, даже без проповеди, много о себе говорит. Говорят чудеса Господни, которые Он сотворил в Лавре, когда от чудотворной иконы слепые начинали прозревать, немые – говорить, глухие – слышать, хромые – ходить... И на экскурсии меня спрашивали: «А сейчас чудеса бывают?» ‒ «Конечно, вот вы сюда приехали, в церковь не ходили, с Богом не беседовали, слово Господне не слышали и ничего не видели. А когда приедете из Лавры, многие из вас начнут в храм ходить; откроются ваши духовные очи, слух и уста».

«Об аминокислотах»

Однажды два автобуса привезли энергетиков, все начальство, из всех городов области. Я взошел повыше (их человек триста было) и стал говорить о Боге. Вдруг один из них говорит: «Вы, батюшка, расскажите нам лучше об аминокислотах!» ‒ «Дорогие мои, если нашу галактику облететь вокруг со скоростью 300 километров в секунду, потребуется один миллион световых лет. А если от нашей галактики пролететь к соседней с этой же скоростью, потребуется полтора миллиона световых лет. А таких галактик во вселенной не миллиарды, не биллионы – им нет числа. Наша земля – это крохотная, незаметная пылинка во вселенной, и мы с вами находимся на маленьком островке среди житейского моря – в Почаевской лавре, говорим о Творце вселенной, о вечной жизни, о рае и аде. Время ли говорить об аминокислотах? Благодарите Бога, что вам представилась такая возможность – узнать о другом мире. Может быть, больше об этом никогда не услышите. А об аминокислотах узнаете дома».

Исповедь творит чудеса

Как нас учили в Троице-Сергиевой лавре исповедовать каждого отдельно, так мы и делали в Почаеве, и люди получали пользу. Многие приезжают в Лавру со скорбями, с бедами, с грехами, а когда человеку поможешь покаяться во всем, разрешить житейские вопросы, человек умиротворяется и одухотворенный уезжает.

Как-то приехала одна раба Божия и говорит: «Батюшка, у меня беда. Муж безбожник, венчаться не хочет, дети идут за ним, я одна в церковь хожу, одна молюсь. Живу на общей кухне, соседка постоянно скандалит, со мной не здоровается, не разговаривает». А когда коснулись ее жизни, оказалось, что она во многих тяжелых грехах не каялась. Почему? – Никто не спрашивал. Вскоре опять приезжает: «Какое чудо! Муж изменился, говорит: “Что же ты сама только читаешь, дала бы и мне Евангелие почитать”. Стал в церковь ходить, повенчались. И дети, видя, как отец изменился, в церковь пошли, и соседка стала здороваться. Куда только зло ушло!»

Грехи нераскаянные – каменная стена между Богом и человеком. О таких чудесах вспоминать можно много. Подходит на исповедь женщина, говорит: «Я никогда прежде в Лавре не была, а мне во сне голос был: в Почаевской лавре есть отец Амвросий, к нему обратись, он тебе поможет покаяться». Приехала и ищет: где же отец Амвросий? Пришла на исповедь, за пятьдесят лет ни разу не каялась. «Что же тебя заставило прийти?» ‒ «Видение, батюшка. Увидела я, будто болею, и вдруг из груди моей на ладонь выпало сердце. Смотрю на него: с одной стороны ‒ здоровое, а с другой – совсем гнилое, в какой-то ржавой пленке. Хотела эту пленку снять и испугалась: нет, сама не смогу... Надо к врачу идти. Очнувшись, поняла, что надо обратиться к врачу духовному – священнику. Тут мне и открылось Ваше имя».

По вере вашей

Когда человек имеет веру и обратится даже к самому грешному священнику, Господь через священника может исцелить.

Однажды вызывают меня из алтаря: «Там женщина пришла». Выхожу: «Что Вы хотите?» Она протягивает деньги и материал на ризу: «Батюшка, возьмите». – «Зачем?» ‒ «Вы меня исцелили от рака». – «Когда я Вас исцелил?» ‒ «У меня был рак горла; я подошла к Вам на исповедь и просила благословения сделать операцию на горле, а Вы перекрестили больное место и рукой коснулись. Пришла я к врачам, а они говорят: “Вам операция не нужна, у Вас все нормально”». Объяснил ей, что священники никого не исцеляют, исцеляет Господь по вере вашей.

Обличил

Разный народ в Лавру приезжал. Многие искали святых, чудотворцев, прозорливых.

Однажды служу Литургию на пасхальной седмице, даю крест. Подходит молодая женщина, лет тридцати, и говорит: «Батюшка, я слышала, что Вы прозорливый». Говорю: «Да, по две порции ем – не прозорливый, а прожорливый». – «Простите». На другой день опять подходит и говорит: «Вы вчера меня обличили, я действительно по две порции ем».

Лодыри

В Почаевской лавре труд монахов тяжелый. Те, кто говорят, что монахи ничего не делают, не работают, ‒ монашеской жизни не знают. Не всякий ее выдерживает.

К нам из Петербургской семинарии приехал один студент. Постригли его в монахи, рукоположили в иеродиакона. В семинарии был отличником; прекрасная память, закончил по первому разряду, но голова слабая – в детстве было сотрясение мозга. А в Лавре подъем в 4.30, в 5.00 начинается молитва и жизнь монастыря, он и перегрузился. Ночью одевал мантию, с крестом и со свечой ходил по коридорам. Это заметили, сказали наместнику, и настоятель решил отправить его в психиатрическую больницу во Львов. Была уже машина заказана, когда я услышал об этом. Пришел к настоятелю и говорю: «У нас в Сергиевой лавре был иеродиакон. Он оканчивал Академию, день и ночь сидел над кандидатской работой, и тоже перетрудился, стал себя странно вести; ему не дали отдохнуть, сразу отправили в психиатрическую больницу. Но, как сказал главный психиатр Москвы, в психиатрических больницах еще ни одного человека не вылечили, там могут болезнь только приглушить: человека уколами доводят до шокового состояния, а потом из этого состояния начинают выводить. Так поступили и с нашим иеродиаконом, и человеку искалечили жизнь... Не надо отправлять его в психиатрическую больницу. У него все пройдет. Ему нужен отдых: пусть спит, сколько может, и на воздухе гуляет, сколько желает...» Прошел не один десяток лет, с ним – все в порядке. Так что не надо с этим торопиться.

Монастыри – это духовные лечебницы, это – единственное место, где человек может душу перед Богом излить, освободить. Наше дело пастырское – говорить, помогать, а Божие – творить чудеса...

Матерь Божия исцелила

Однажды, помню, ко мне на исповедь двое мужчин принесли юношу расслабленного. Он только что вернулся из армии, кто-то бросил в него кирпич и попал в голову – отнялись руки, ноги и речь. Я ему вопросы задаю, а он только головой мотает: грешен или нет. После исповеди его причастили, перед тем к чудотворной иконе приложили, к стопе Божией Матери, к мощам преподобного Иова; выпил он водички святой у стопы, и на раскладушке унесли его на автовокзал. Доехали до Кременца (18 километров), там пересели на автобус в Ровно. И вдруг он первый раз слово сказал: «Я хочу есть». И пока ехали 200 километров, он чувствовал, как в ногах и руках силы прибывают, и попробовал даже вставать. А когда прибыли на место, сам вышел из автобуса. И вот однажды стою я на исповеди, смотрю: подходит какой-то человек, улыбается: «Узнаете? Я тот, кого Вы исповедовали. Я теперь совсем здоров, меня Матерь Божия исцелила».

Враг досаждает

Рядом с Лаврой жила раба Божия Мария, ее все знали. Враг ее сильно держал: просфоры по полу пинала, на монахов с кулаками бросалась, ей ничего не стоило схватить священнослужителя за крест, сорвать и бросить на пол. А я – новенький, она и «ухватилась» за меня. Стою на службе, снял клобук и положил на плечо. Она этот клобук вырывает и – на пол, я только нагнулся поднять, она руки протягивает, норовит меня толкнуть. Пришлось с ней серьезно поговорить, да и по щекам отхлестать: «Ты когда прекратишь безобразничать?» После этого она стала вести себя скромнее.

Как только враг не досаждал!

В Троице-Сергиевой лавре был архимандрит Тихон (Агриков). Доцент Духовной академии, он преподавал пастырское руководство. Ему человек пять женщин постоянно прохода не давали, так что отец Тихон один не ходил. Их во время проповеди в храм не пускали, потому что они безобразничали, так они с улицы стекла в храме начинали бить. И одна из этих женщин – Варвара, пятидесяти лет – стала ко мне на исповедь в Почаеве подходить. «Вы хоть каетесь в том, что отцу Тихону житья не давали?» ‒ «Каюсь, батюшка, сознаю».

Отец Тихон вынужден был уехать из Лавры в Мукачевский монастырь. Там игумения старая, строгая. Но его и там нашли, вся компания приехала и снова начала досаждать. Пришлось рабочим их в машину погрузить и увезти километров за двадцать. Но на другой день они опять были в монастыре. Их увозили еще не раз, а они опять возвращались. Пришлось отцу Тихону уйти в горы, на Кавказ. Там близ Сухуми он нашел себе убежище, молился, писал книги.

Эта Варвара и меня начала преследовать. Служу, она в алтарь забегает: «Батюшка, благослови». Провожу общую исповедь, думаю: зайду в алтарь, помяну своих о здравии и упокоении, а она в это время наденет мой клобук, возьмет крест, Евангелие и расхаживает. Бывало и такое: иду я проповедь говорить, а кафедра высокая, метров семь-восемь, только произнесу: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!» ‒ а она уже на кафедре. Бывало, и в корпус братский пробиралась, приходилось ее гнать, но все это было бесполезно, просто это был сосуд диавола. Демоны часто действуют через людей. Уезжала Варвара – другие находились. Друг друга каждый день сменяли. Одна уедет, в тот же день другая приезжает. И мы к этому привыкли. Знали, что диавол контролирует каждый наш шаг, каждое слово.

Праздники

5 августа – праздник Почаевской иконы Божией Матери. В Лавру съезжается до тридцати тысяч человек. Пройдешь по Лавре – везде народ. Смотришь: группа паломников у стены. Кто-то сидит, играет на баяне, а вокруг него – кто слепой, кто без ног. Играют и поют духовные песнопения, многие плачут. А то соберутся одни слепые, жалостно запоют...

Но милиция даже в такие праздники никого в покое не оставляет, особенно молодежь: «Зачем приехали? Когда? Надо выехать, зайдите в милицию за паспортом». При мне паломников машинами забирали и отвозили за город. Город небольшой – десять тысяч, здесь каждый новый человек на виду, а тут приезжих тысячи.

Для кого этот день праздник, а для монашествующих – подвиг. На исповедь стоят тысячи, как начнешь в 5 утра исповедовать, так до 11 вечера. Лето, жара, на женщинах сухого места нет, начиная с платка, все мокрое. Если они с Западной Украины, то одеты во все черное, и крестик сверху. Спрашиваю: «Какие у тебя грехи?» ‒ «Грехив нэма». Начнешь подсказывать, называть грехи. Она: «Нет, нет, нет». И такие «святые» одна за другой идут. Приходится отправлять без исповеди (хотя бы и весь день в очереди стояла): «Вспомнишь грехи, подойдешь». И так не один день, а три-четыре. На сон остается несколько часов, так перенапрягаешься, что каждый шорох, даже ход будильника не дает заснуть. Накроешь часы скуфейкой, а в 5 утра опять встаешь...

Какою мерою меришь

Однажды на праздник Почаевской иконы Божией Матери приехал ко мне отец Евгений. Я в тот день говорил проповедь, народу был полный собор. Зашел митрополит Львовский Николай, стоял и слушал. А на обеде взял он кисть винограда со своего стола и передал мне: «Это – проповеднику». И добавил: «Щыро дякую». Отец Евгений сидел рядом со мной. Праздник, на столе вся благая. Я взял осетринки, икры черной и красной – все самое лучшее – и дал ему. А он говорит: «Нет, батюшка, это тебе, я сам себе возьму». А я подумал: «Если бы я ему положил абы что, он мне то же и отдал бы. Вот и вспомнишь слова Христа: Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.

«Чудеса»

«Чудеса» в Лавре каждый день происходили. Слышу однажды зимой за окном мужской голос: «Я на самолете летал, на парашюте, а тут не так высоко, переберусь». Смотрю: пьяный мужик через ограду хочет перелезть, а вниз – метров тридцать. Я ему в форточку кричу: «Куда ты, убьешься, сразу в ад попадешь. Ну-ка, давай назад, не смей к забору подходить!» Он остановился, повернул назад, держится за забор, качается. Я форточку прикрыл. Он посмотрел: никого нет, и говорит: «Господи, это Ты?» Я молчу. Ему интересно опять услышать что-нибудь, он ногу перебросил через забор и ждет. Я молчу. И когда он всерьез стал перебираться на ту сторону, я повторил: «Кому сказано, ну-ка назад, иначе сейчас бесы душу заберут!» Он обратно и перелез. Стоит, оглядывается: «Господи, где Ты? Я слышу, но не вижу». А я успел уже соседа предупредить, он позвал сторожа, и незадачливого «летчика» проводили...

Самый страшный человек

Недалеко от Почаева строили винный завод. Прибегает как-то Фотиния (она работала в гостинице): «Батюшка, на винном заводе беда. Двое юношей с Западной Украины красили внутри цистерну, взяли с собой лампочку, а когда вылезали, лампочка взорвалась. В цистерне скопились пары, и все вспыхнуло. Их привезли в больницу обгорелых». Я приготовил Причастие и пошел в больницу. Меня сопровождали Мария Яловская и Валентина – врач, приехавшая из Уральска. Пробыли в больнице часа два, а причастить так и не смогли, воспротивились родители этих ребят. Отец говорит: «Причащают только перед смертью, им от этого будет хуже». Их увезли в Тернополь, там они и скончались... Возвращались из больницы, было уже темно. Иду первым, а следом, метрах в пятидесяти – мои сопровождающие. Вхожу в ворота монастыря и слышу: слева со стороны милиции кто-то бежит, прячется. Осветил фонариком преследователя, оказалось ‒ Галина, она постоянно ходила в Лавру, выдавала себя за верующую. Увидела меня, смутилась. На другой день иду я в Троицкий собор, и встречают меня сотрудник милиции со звездочками и эта Галина; он стал оправдываться: «Это наша дружинница». Стыдно было, что она попалась. И таких «дружинниц» было много. Все – поведения низкого, часто пьяными собирались человек по десять, поджидали, когда служба окончится и народ начнет из храма выходить, и тогда любого могли избить.

В Почаеве самый страшный человек – Максимюк. Он устраивал гонения на верующих, монахов. «Старый знакомый». Это к нему я попал, когда первый раз еще в юности приехал в Лавру и меня арестовали. А тут он еще стал внештатным сотрудником ГАИ. Все водители его боялись. Он мог остановить любой автобус, вскрыть кассу. Если водитель не даст взятку – оштрафует. Но сколько ни воруй, попадешься. И тут как-то приехал на своей машине один иностранец и поставил ее около Лавры. Максимюк тут как тут. Оштрафовал гостя на большую сумму, а тот пожаловался. И хотя Максимюк был сотрудником республиканского ГАИ, его предали суду. Водители всего городского транспорта все ему припомнили. Максимюка исключили из партии, дали ему пять лет.

Где благодать, там и бесы

Искушения были в Лавре страшные, но это всегда так: где много благодати, там много искушений, много бесов.

Был у нас отец Антоний – игумен, преподаватель Одесской семинарии. Был игумен Исаия. Они много проповедовали, и удары пришлись на нас троих. А когда бесы через атеистов их изгнали из Лавры, все досталось мне.

Тех, кто живет в свое удовольствие, не зная Бога, диавол не трогает и не искушает, но стоит человеку попытаться вырваться из его сетей, обратиться к Богу, покаяться, начать молиться, творить добро, и бесы все силы устремляют против него, причиняют разного рода козни. И обычно люди неверующие, не зная этого, говорят: «Ну вот, верующий, а что творит...»

Человек, как только обратится к Богу, получает от Господа особую благодать, силу, и человек загорается в вере. Но не всегда благодать поддерживает его, как мать маленького ребенка. Господь призывает к самостоятельности. И, как у ребенка, который только начал ходить, бывают падения и восстания, так и христианин в духовной жизни падает и встает. Порой человек только на себя надеется, на свои силы, подобно младенцу, который считает, что он крепко стоит на ногах, и забывает о том, что его взрослый поддерживает; но стоит ребенка отпустить, он падает. И когда благодать Господня отходит, человек, как ребенок, падает и плачет. Но отчаиваться не надо, из любого падения можно пользу извлечь. Главное – уяснить себе, что это Господь дал нам тело, душу и все способности, что у нас ничего своего нет, все Божие, и гордиться нам нечем. Надо помнить это и стараться не осуждать никого, потому что Сам Господь сказал: «Не судите, да не судимы будете».

Господь и в Сергиевой лавре, и в Почаевской лавре не оставлял, всегда помогал. А искушения были страшные. Можно было на службе, при всем народе, человек 800, услышать от служащего игумена западного уклона: «Кто такой отец Амвросий? Это – масон, маг, чародей, гипнотизер, колдун, сионист... Власти его специально к нам прислали, чтобы совершить раскол». Говорит это он во всеуслышание, на проповеди, а я рядом стою, слушаю, как будто о ком-то другом говорят. По окончании перекрестился: «Слава Богу! Значит, так надо. Что Господь ни делает – всё к лучшему».

Приходит как-то на исповедь священник с Западной Украины, вроде православный, и говорит: «Я окончил семинарию, а с женой не венчанный. Но об этом никогда не говорил. Как мне теперь быть?» Отвечаю: «Этот вопрос очень серьезный. Надо обратиться к правящему архиерею и с ним его разрешить».

Наш наместник отец Иаков[2] как-то поехал по своим делам во Львов к митрополиту Николаю[3], а тот ему говорит: «Что у вас там за отец Амвросий? С разными вопросами посылает ко мне священнослужителей». Наместник привез запрет, собрал духовный собор и перед всеми объявил: «Вы, отец Амвросий, отстраняетесь от исповеди». Я, не зная причины, пришел в келью, сделал три земных поклона: «Слава Тебе, Господи! Что ни делается – всё к лучшему!» Это было начало Рождественского поста. Исповедников со всех концов России приехало великое множество, все спрашивают отца Амвросия, а он отдыхает. И так отдыхал до Пасхи. А на второй день Пасхальной седмицы приехал митрополит.

Я подошел к нему благословение взять и говорю: «У меня вопрос к Вам. Был у меня священник на исповеди и рассказал, что он с женой не венчан. Как мне быть?» ‒ «Надо отправить к архиерею с этим вопросом». – «Я и направил к Вам, а мне – запрет исповедовать». – «Отдохнул? Ну ладно, через неделю будешь исповедовать. Отец Иаков, пусть отец Амвросий исповедует».

А дело было так. Тот священник попал не к митрополиту, а только к его секретарю. Секретарь спросил: «По какому вопросу?» Но священник не мог ему подробно рассказать, тот неверно доложил митрополиту, и вот результат.

Схимонахиня Евстолия

Однажды вижу сон: ко мне в келью пришел отец Серафим, архимандрит Троице-Сергиевой лавры, большой подвижник, по 15 акафистов в день прочитывал. Подсел ко мне, обнял и молчит. Я знаю, что он пришел из того мира: «Батюшка, скажи, где моя мама?» Он стал от меня удаляться, весь седой, улыбается. Я опять кричу: «Где моя мама, где моя мама?» Он так с улыбкой и удалился...

Моя мама года четыре молилась, чтобы Господь дал перед смертью полежать в постели, выстрадать, высохнуть, чтобы душа чистая вышла в тот мир. Она, живя в Струнино, читала по две тысячи молитв Иисусовых. На каждом десятке – «Отче наш» и «Богородицу». В 1978 году мы ее постригли в монашество, дали имя Евстолия.

И так Господу угодно было, приехала она в Почаевскую лавру, подошла ко мне на исповедь, причастилась, пособоровалась и заболела. И очень сильно. Приехала моя племянница Лида, медсестра, но ей было очень тяжело ухаживать за мамой: мать была у чужих людей. Пришлось купить небольшой домик на краю Почаева. Мы туда ее перевезли. Из сарая построили жилое помещение, неплохое, и Лида с мамой там жили.

У мамы около двадцати тяжелых приступов было. Начинало ее ломать, она теряла сознание и несколько дней никого не узнавала, а потом потихоньку восстанавливалась память, мама начинала говорить. Ее часто (в неделю раз) причащали. Вот причастили ее, и с ней приступ. Я написал от ее имени завещание детям: хранить веру отцов, не слушать безбожников, не пить, оставаться настоящими христианами. В тот день, как ей отойти в потусторонний мир, в 9 часов утра я напутствовал ее Святыми Тайнами – причастил. Она два дня уже не разговаривала, лежала как бы без чувств, с закрытыми глазами. Я прочитал вслух составленное завещание, говорю: «Как, пойдет?» Она ответила: «Хорошо». Окна в этом доме были большие, широкие, и в это время они осветились необычным светом, подобно сполохам. Потом кто-то, похожий на большую белую птицу, ударил во все окна крыльями и спустился вниз: это ангел смерти пришел. Она три раза вздохнула, и душа вышла. Особой тревоги не было. Зная ее прошлую жизнь, был уверен, что Господь ее не оставит. Больную я спрашивал: «Как, Господь тебя в рай возьмет?» Она смирялась: «Я грешная... Как милость Божия... Не знаю».

Перед смертью мы ее постригли в схиму с тем же именем. Сделали цинковый гроб и перевезли в поселок Струнино. В доме у ее дочки Ксении гроб открытым стоял шесть дней. Был месяц май, температура на улице – выше 20°, окна открыты; готовили обеды, и в доме стояла жара. Но тело не предавалось тлению. Постоянно, день и ночь, читали Псалтирь, молились, пели. Лицо было молодое и как живое. Все удивлялись. И когда я ее отпел и тело понесли на кладбище, оно стало темнеть. Забили крышку, гроб опустили. Поставили крест железный и написали: «Здесь покоится схимонахиня Евстолия (Юрасова Екатерина Петровна). Прожила 78 лет». И обращение: «Дети, готовьтесь!»

И каждый год 21 апреля, в день кончины, мы ездим в Струнино и совершаем панихиду. Я думаю, что те приступы (около 20-ти) это как 20 мытарств, которые она прошла на земле. Она никогда не была худенькой, хотя и трудилась в поте лица всю жизнь, работала до упаду, а за два года болезни высохла. Господь исполнил ее просьбу: перед смертью выстрадать, высохнуть, чтобы с чистой душой выйти в тот мир.

В Кавказских горах

В Почаеве начались гонения... Как-то вижу я во сне: открываю свою келью, а моей кровати нет. Видно, в плане Божием меня уже здесь не было. К тому времени атеистическая пропаганда работала вовсю: 40 послушников и 15 священников были изгнаны из Лавры, и мне уже места не было...

---

[1] Монах Нестор (Николай Константинович Онук; 1912–2002), регент, кроме того, его послушанием были поездки в Москву на поиски дореволюционной литературы и церковной утвари и доставка их в Почаевскую лавру, что в советское время было сопряжено с большими рисками. В течение 15 лет почти ежедневно прятался от милиции, т. к. власти не давали прописки в монастыре. Похоронен на монашеском кладбище в Почаевской лавре.

[2] Иаков (Иван Дмитриевич Панчук; 1931–2004), с 1974 по 1982 г. наместник Почаевской лавры в сане архимандрита. С 1990 г. епископ Почаевский, викарий Тернопольской епархии. В 1992 г. был одним из двух архиереев, поддержавших Филарета Денисенко в создании неканонической УПЦ КП. 11 июня 1992 г. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви «за соучастие в неканонических действиях бывшего митрополита Филарета» извержен из сана и лишен всех степеней священства. Решение Собора впоследствии прошло рецепцию во всех Поместных Православных Церквах. С 1995 г. до кончины руководил Волынской епархией УПЦ КП.

[3] Митрополит Николай (Евгений Николаевич Юрик; 1910–1984) – епископ Русской Православной Церкви, митрополит Львовский и Тернопольский.

    Протоиерей Сергий Конобас

    ... В Почаеве я сразу увидел батюшку: вокруг него на исповедь стояли сотни людей. На исповеди, узнав, что я после 8-го класса перешел в вечернюю школу, батюшка предложил: «Ты не хотел бы пожить здесь в монастыре?» ‒ «Конечно, хотел бы». ‒ «Ну, оставайся. Я поговорю с игуменом».
Это был сентябрь 1978 года. Я вернулся в Киев, предупредил маму, близких знакомых. В монастыре о. Амвросий благословил быть у него келейником. Обычно он исповедовал до 11‒12 ночи. Многие привозили ему разные приношения. Я все это носил в келью, распределял по благословению – что куда: «Это отнеси в трапезную, это отнеси туда, это отдай тому...» В первое время, пока мне не дали отдельную келью, я жил в келье о. Амвросия, которая состояла из двух частей. Она была угловая, прямо над входом в Похвальную церковь. Там было три окна, между окнами – проем, а стены очень толстые. В этом проеме я и спал, а о. Амвросий – дальше. У батюшки была кровать, но она всегда была чем-то завалена, он никогда на ней не спал, а раскидывал на полу тоненький матрасик и ложился в подряснике. Так и я спал в подряснике. Ночью во сне вижу: кто-то выбивает двери в келью, двери вылетают. Заскакивают бесы: одни хватают меня за руки, за ноги, а другие, большая часть, заскакивают в комнату о. Амвросия. Я начинаю вырываться из их объятий, но вырваться не могу. Смотрю: они и батюшку тоже схватили. И вдруг он говорит: «Матерь Божия, помоги мне!» Как только он произнес эти слова, все бесы вылетели из кельи. Мы оба проснулись. Я спрашиваю: «Отец Амвросий, что это было?» А он: «Ну что, бесы заскочили в келью». То есть мы во сне видели одно и то же одновременно. Я в свои 16 лет воспринимал это как нормальное явление, что так и должно быть в монастыре. Впоследствии я понял и оценил, что батюшка побеждал бесов только смирением.

Мое послушничество в Почаевской лавре продолжалось около трех лет. Позже мне дали отдельную келью на том же этаже в конце коридора. Но почти все время я проводил у о. Амвросия. Чудесных случаев помощи Божией людям через батюшку в Почаевской лавре было огромное количество. Перечислить все невозможно.

Однажды о. Амвросий идет по территории, возле него море народа, одна пожилая женщина хватает меня за руку: «Сергий! Я из Киева. У моего внука в глазах двоится с детства. На что ни посмотрит, видит два предмета. Можно ли, чтобы батюшка его благословил? Я говорю: «Идите вперед, встаньте у входа в корпус. Я вас подведу к о. Амвросию». Обычно, пока батюшка шел от храма до кельи, его всякий раз окружали люди: кто просил благословения, кто говорил о своей нужде, просил молитв, кто задавал вопросы... Подошли уже к корпусу, куда вход разрешен только монахам. И там стоит эта бабушка с внуком лет 10-ти. Я говорю: «Отец Амвросий, у этого ребенка в глазах двоится, ему трудно учиться». О. Амвросий показывает: «Сколько пальцев?» Он говорит: «Два». «Сколько Сергеев?» – «Два». О. Амвросий положил руки на голову мальчика и стал читать молитву про себя. Благословил три раза голову. Показывает: «Сколько пальцев?» ‒ «Два». О. Амвросий говорит: «Вот сегодня уезжайте домой». – «Батюшка, мы еще хотели побыть». – «Нет, нет, сегодня уезжайте». В субботу я был по каким-то делам в Киеве, стою на службе во Владимирском соборе. Вдруг кто-то меня окликает: «Сергий!» ‒ и падает мне в ноги: «Благодарю Вас!» Это была бабушка, которая приезжала с внуком. «Сегодня произошло чудо. Утром внук проснулся, говорит: бабушка, ты одна, пальчик один...» У него все нормализовалось. И она дает мне ключи от квартиры: «Вот передайте батюшке, у нас квартира есть в Киеве пустая, он может приезжать в любое время». До этого родители мальчика ездили по разным врачам, возили его в Институт Филатова в Одессу – ничего не помогало. Кристаллики были на месте, все на месте, а отчего двоилось в глазах, не могли установить. Я батюшке передал эти ключи. Он сказал: «Не надо, отдай обратно».

Однажды был такой уникальный случай. Приехала женщина, которая работала гинекологом и сделала огромное количество абортов. Ей стали во сне являться эти дети и кричать: «Ты наша убийца!» Она не могла спать сутками. Пошла к местному священнику, он ответил: «Поезжай в Почаев к отцу Амвросию». Она приехала, рассказала свои грехи. Ее сопровождала 18-летняя дочь Ирина, которая была не просто атеистка, а, можно сказать, подкованная атеистка, училась в университете, читала Маркса, Ленина, Энгельса. После исповеди о. Амвросий подозвал меня: «Поговори с этой девушкой, объясни ей вопросы веры». Зашли в комнату для приема посетителей. Не успел я рот открыть, она говорит: «Вы читали Энгельса, Ленина, Маркса?» ‒ «Нет». – «А о чем мы с Вами будем говорить?» Я понял, что ситуация непростая. Подошел к батюшке, он посоветовал позвать Виктора Мамонтова, который преподавал в свое время марксизм-ленинизм в МГУ. На тот момент он был в Почаеве послушником, впоследствии стал архимандритом, в 2018 году почил. Проходит полчаса, выходит отец Виктор, выжатый как лимон, говорит: «Это не человек, это бес: она знает все на память, она меня просто посадила в лужу. Никогда таких не встречал».

Ирина с матерью жили неделю в монастыре. Наступил какой-то большой праздник. Собор, который вмещает до десяти тысяч человек, забит до отказа, народу тьма! Во время проповеди о. Амвросий, обращаясь ко всем, говорит: «Дорогие братья и сестры! Все мы чувствуем благодать Божию, чувствуем присутствие святых. Ибо к пустому колодцу за водой не ходят. Но среди нас стоит девушка Ирина. Она считает, что Бога нет. Так помолимся о ней, чтоб Господь просветил ее душу Своею благодатью!» И вот десятитысячный Успенский собор, весь народ стал вслух молиться: «Спаси ее, Господи! Помоги ей, Господи!» Я слышал и видел эту соборную молитву. На следующий день во время исповеди батюшка подзывает меня к себе: «Пригласи Ирину в пономарку». Служба давно закончилась, в пономарке никого не было. Батюшка говорит: «Бери ее за руки, держи только крепко». Я взял ее за обе руки. Держу, не понимаю, что происходит. Он накрыл ее епитрахилью и стал читать молитву заклинательную на изгнание бесов. Ирина с такой силой сжала мне руки, что я онемел, взмолился: «Господи, дай мне силы!» Она стала возмущаться: «Что вы делаете?! Прекратите! Это насилие». О. Амвросий говорит: «Держи!» По мере чтения молитвы она стала ослабевать, я почувствовал, как она размякла, и я отпустил ее руки. А батюшка говорит: «Завтра придешь ко мне на исповедь». После исповеди бес из нее вышел. Когда Ирина уезжала, она написала три письма – о. Амвросию, о. Виктору и мне. Просила прощения. Благодать коснулась ее сердца, она уехала верующим человеком. Я думаю, что самое главное чудо Почаевской лавры – это когда люди приезжали сюда неверующими, а уезжали верующими.

Был такой случай. Одна женщина приехала взять у о. Амвросия благословение на операцию. Ей должны были отрезать руку, у нее был рак, рука распухла. А о. Амвросий на исповеди спрашивает: «Какая рука?» Взял и ударил ее по этой руке боксерским движением – бах! Она закричала от боли. О. Амвросий: «Ничего, ничего, все нормально!» После исповеди она уехала. Вернулась через три недели совершенно здоровой. По дороге из Почаева опухоль руки постепенно уменьшалась. И когда она пришла на операцию, врачи были поражены, что все прошло. Они не понимали, как это могло случиться.

Подобных случаев было много.

Привезли одного молодого мужчину, у которого была болезнь «пляска Витта». Он все время пританцовывал, все члены его двигались и днем и ночью. О. Амвросий спросил, когда и как это началось. Сопровождающие рассказали: «Он в храме, из которого сделали клуб, играл на гармошке, а все танцевали». Батюшка говорит: «Ну, пускай поживет здесь недельку». Он приходил к о. Амвросию на исповедь, вспоминал грехи. И через неделю болезнь полностью прошла.

Ни одно чудо, которое через него совершалось, о. Амвросий никогда себе не приписывал. Он всегда верил и говорил, что это действует благодать Божия по вере людей.

Много молодежи стало приходить в Церковь, а духовной литературы не было. В те времена нельзя было в церковной лавке приобрести духовные книги. Максимум ‒ продавали церковные календари на следующий год. И отец Амвросий стал заниматься самиздатом, я ему в этом помогал. Деньги от пожертвований перевозил в Москву иеромонаху Павлу (Лысаку). Он кому-то отдавал, и на эти деньги печатали Евангелие, молитвословы, акафистники, духовную литературу. Потом книги привозили в Почаев, и отец Амвросий безвозмездно их всем раздавал. Такая была у него миссионерская деятельность.

Отец Амвросий своими доходчивыми и простыми проповедями привлекал много людей к Богу. Какое-то время враг рода человеческого терпел, потом он ополчился. Началось давление на наместника через органы власти, и батюшку отчислили из братии.

Его обвинили в антисоветской пропаганде, сказали, что посадят, и выписали из монастыря. Тогда же выгнали почти всех послушников и около десяти монахов. Но не простых монахов, а тех, кто были ключевыми фигурами, – проповедников, духовников. 

     Архимандрит Аввакум (Давиденко)

     С отцом Амвросием уходит эпоха идеалистов – проповедников советской эпохи, служителей Слова, страстно желавших, даже жаждавших преобразить сей мрачный мир к лучшему… Царство Небесное, вечный покой неутомимому проповеднику! У меня о нем давние и лучшие воспоминания. Есть светлые лица, которые при созерцании трогают лучшие струны души, и тут же всплывают, наплывают воспоминания молодости, моей монастырской юности. Итак, Почаев, Лавра, год 1978-й…

Я благоговел перед отцом Амвросием, за его дар неформального, нетривиального благовестия. Помню, как сегодня, дорогой мне Почаев. Общие исповеди, которые совершал тогда еще иеромонах, а вскорости игумен Амвросий, притягивали сотни богомольцев. Каждая такая исповедь-проповедь была событием в жизни Лавры.

За полчаса, а то и за час до начала вечерней службы, население Троицкого или Успенского собора оживало… кряхтя, шаркая валенками в галошах, скрипя своими раскладными стульчиками, странницы и богомольцы, все полубродяги и полусвятые – словом, все население огромного храма, стекаясь поближе, льнули вперед, к свету, к проповеднику. В Успенском соборе, в исповедной нише по правую сторону, недалеко от входа, молодой иеромонах Амвросий с сияющим, просветленным лицом, какое могло быть только у него, говорил ясно, просто и доступно, даже с юморными вкраплениями, простые слова: как носить крестик, как молиться, как каяться, как причащаться и, главное, как веровать! И эти простые слова доходили до нас, простых сердец. Почему? Потому что в них был новый ключ, по-новому, в то новое время, открывавший древнюю истину о Боге. У слушающих загорались глаза, от волнения сердца начинали учащенно стучать, мы радостно начинали осознавать, что если есть такие 
проповедники и исповедники, то не сломят веру безбожные кумиры, против них станут новые силы.
В отличие от прежних духовников, сухо, затерто, тривиально, без искры харизмы читавших по требнику Последование, отец Амвросий в свои общие исповеди искусно добавлял поучения, факты духовных прозрений и озарений из современной духовной жизни, да так интересно они были построены, что паломников на них влекло как магнитом, заслушивались и мы, послушники. Это достойный пример живого слова, неформального, неказенного подхода к делу проповеди. Благовестия, катехизации, духовного просвещения и для нынешних молодых, но ленивых пастырей, читающих сухие, окостеневшие, окаменевшие, оторванные от объективности, отставшие от живой, пульсирующей современной жизни древние проповеди. Пример Амвросия им да будет в воодушевление и наставление. Позже, став диаконом, а затем и священником, я начал говорить проповеди по образцу и методу именно отца Амвросия.

Сегодня много развелось разноречивых мнений и суждений, говорящих, что проповеди архимандрита Амвросия были простые, что они богословски не высоки. По нынешним временам, когда взросли богословские умы, может быть, оно и так. Однако при слышании таких мнений у меня внутри всегда поднимается решительный протест: не смейте осуждать! Не осуждайте тех, кто в годы атеизма противостоял тоталитарной системе, стремившейся уничтожить Церковь и искоренить саму память о Боге и религии! Таким судьям-богословам я скажу словами афористичной мудрости: «не стреляйте в прошлое из пистолета, иначе будущее выстрелит в вас из пушки».

Говорят также, что архимандрит Амвросий создал в Иванове якобы монастырь-секту и прочие безумные глаголы. Так бывает в нашей церковной жизни: если священник не может создать общину, то о нем говорят: поп бесталанный, банальный торбохват денег. Если же создал общину, то тут же завистники начинают его шельмовать: мол, старец-гуру создал секту и прочее. Евангелие проясняет: «Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее» (Мф.11, 18).

Иеромонах Вениамин рассказывал: когда наместник архимандрит Иаков (Панчук), вследствие конфликта, выписал отца Амвросия из Почаевской лавры, то схимник Димитрий (Шивкеник) на клиросе прямо в глаза сказал Иакову: «Ти разве Амвросия вигнав, ты самого Господа Христа з Лавры прогнав!»