Помнится, духовные чада как-то предупредили батюшку, что его ожидают при выходе из храма сотрудники КГБ. Ему пришлось другим путем выходить через лаврский сад, чтобы скрыться у знакомых в домике. Однажды, когда мы приехали в Лавру, батюшка выходил на исповедь, а духовные чада, и мы в том числе, делали цепочку в храме с двух сторон, делали проход для него, чтобы он мог спокойно пройти на исповедь, потому что на него бросались больные, бесноватые, они кричали. Это было такое страшное зрелище, что первый раз я была в шоке. Все эти искушения и гонения закаляли батюшку, он всегда только благодарил Бога.
Стоит заметить, что батюшка, несмотря на свою известность, был для нас примером смирения и простоты, всегда приветствовал и кланялся первым. Говорил: «Не дожидайся, чтобы тебе поклонились, поздоровались, даже если младшие по чину, старайся первым показать любовь».
В общении с духовными чадами, как и с приезжающими, он всегда был доступным, его взгляд и обращение располагали к откровенности на исповеди. Душа открывалась свободно, без страха.
Он знал, что мама моя педагог, что я учусь. Дал мне печатную машинку. Тогда еще не все могли купить себе. Я привезла ее домой. Жили мы в Винницкой области. Он давал мне материал печатать, как раз тогда он составил книжку «Яко с нами Бог». Я распечатывала под копирки, делала мягкий переплет, и мы привозили ему стопки этих книжек. Батюшка раздавал. Печатала в 4-х экземплярах, а возили сумками, сколько всего – не считала. Потом на меня восстали сотрудники КГБ. Что удивляться, что батюшку преследовали, если я внесла такую малую часть труда, и то бесы восстали. Я работала в школе, меня стали вызывать, в школу приходил сотрудник КГБ, говорил со мной. Знали, что я хожу в церковь, про распространение литературы не знали, это была бы уже статья.
До исповеди у батюшки мы были верующие, а в церковь не ходили, боялись, чтоб не рассчитали с работы. Мама преподавала в школе русский язык и географию. Я – английский язык (по окончании киевского Института иностранных языков).
Что хочется сказать про батюшку: он многих духовно «поставил на ноги». Если бы не он, мы бы, наверное, так и считали себя православными, а в сущности ничего не знали. Хотя исповедовались в Киеве, где были известные духовники протоиереи, но нам никто не говорил, что надо поститься, что надо постоянно ходить в храм. Мы жили по своим соображениям: если пост, то не нужно есть рыбу, потому что мы ее убиваем; ели молоко, яйца. А когда приехали в Почаев и слушали проповедь, для нас все было новым.
В Почаеве мы бывали редко: далеко ехать и с работы не всегда можно было отпроситься. Нам рассказывали, как батюшку выписали из монастыря. Потом он благословил нас переехать в Россию. У батюшки родственники жили в Струнино. Мы поначалу жили у них в доме, а потом приобрели комнатку в том же Струнино, оттуда ездили в Сергиеву лавру на службы и на работу. В советские годы, когда священнику нельзя было появляться в своей одежде, батюшка никогда не снимал подрясника. А чтобы не искушать народ, подрясник подворачивал под куртку.
В 1989 году, когда батюшка уже был в Иванове и шла борьба за открытие Введенского храма, помнится, он говорил: «Невозможно, чтобы такой величественный храм был занят архивом, а народ теснился в маленьком соборе. Нужно открыть храм». Владыка Амвросий сначала отвечал, что это невозможно. И попытки были еще до батюшки. Но он с решимостью, с молитвой и надеждой на помощь Божию, когда владыка, наконец, благословил, взялся за это дело, невзирая на трудности и опасности. Ничего не боялся. Вообще у батюшки подход был революционный к каждому делу. Или вот строительство Вознесенского храма на привокзальной площади. Казалось бы: монастырь трудно содержать, налоги, инфляция, а он берется с такой решимостью за строительство нового храма, не имея никаких денежных запасов. Батюшка имел эту духовную решимость и начинал, а Господь помогал.
Мама вспоминала, что еще до основания монастыря, до открытия Введенского храма, когда Наталья Злых и м. Анастасия (Христенко) были в с. Красном, батюшка шутя говорил: «Вот, Наташа струнинская будет игуменией, а Наташа киевская – благочинной». То есть он тогда уже думал об основании монастыря. И еще помнится, батюшка говорил, что он видел во сне этот храм за много-много лет. В Промысле Божием это уже было определено.
И в Иванове я оказалась в числе первых насельниц, когда еще не было монастыря, только открыли Введенский храм. Поскольку я училась в регентском, батюшка спросил маму: «Ну, ты нам дашь ее – поддержать хор?» И вот с июня 1990 года до открытия монастыря в марте 1991 г. мы считались сотрудниками. А потом стали первыми послушницами.
Так милостью Божией было положено начало монастырю.
