Действительно, когда мы с ней приехали в Лавру, это было что-то неземное. Раннюю Литургию пели ученицы регентской школы в одинаковой форме и с ними, наверное, семинаристы, смешанный хор, а позднюю пели в Успенском соборе семинаристы и монахи. Я еще не понимала, что такое благодать, но было чувство, что я стою не на земле, а на воздухе, и всю службу сами собою лились слезы.
А когда на всенощной выходили на литию священники, много маститых архимандритов в прекрасных старинных ризах, и после них ниже и ниже по чину – сонм священства, так это было трогательно, строго и возвышенно! И если я видела среди них батюшку Амвросия, то душа ликовала. Он был молодым, очень заметным. Исповедовал под Успенским собором или стоял у мощей преподобного Сергия. Когда приехала домой, меня никто и ничто не интересовало, смотрела в землю, чтобы не потерять того состояния души. В один из приездов батюшка меня спрашивает: «Сможешь ли ты быть монашкой?» Я растерялась: «Не знаю. Я еще молодая. Не знаю, что меня ждет в жизни». Одевалась модно, короткая юбка. Батюшка как-то говорит Зинаиде Антоновне так осторожно: «Скажи Наде, пусть она вот на столечко подлиннее носит платье», ‒ и показывает двумя пальчиками на сколько. Потом батюшка у нее спрашивает про меня: «Сможет она быть монашкой?» ‒ «Сможет, сможет!»
С тех пор, где бы батюшка ни служил, я везде за ним следовала. Хотя были и обиды какие-то, но все равно ехали к нему, как магнитом притягивало.
Приезжала я и одна. Как-то в Струнино не нашла батюшку. Какими-то судьбами узнала, что он в Почаеве. Беру билет, еду в Почаев с пересадками. Как только нашла?! И как Господь хранил! Незнакомое место, уже темно, где ночевать не знаю. Какая-то женщина увидела меня: «Девочка, пойдем, вот тут есть гостиница, можно переночевать». Записала меня на свой паспорт, а я даже без паспорта поехала. Очень рано утром из монастыря уже доносятся звуки народа, который там ночует во множестве, плачут больные дети. В 5 утра на братском молебне сразу заметила батюшку. Монахи в основном украинцы, поют очень красиво, и выговор особенный. Батюшка удивился: «Как ты меня нашла?» ‒ «Нашла!»
Мне тогда уже было за 20 лет, надо определяться в жизни. Родственники все: «Выходи замуж». А замуж я не хотела. И вот в таком порыве приехала в Почаев. Исповедовалась. Батюшка показывает икону Спасителя и говорит: «Согласна не выходить замуж? Вот тебе Жених. Будешь молиться, спасаться». На исповеди я не все сказала, было стыдно. Отошла, а на душе неспокойно. Он это заметил и пальчиком меня подзывает. Говорю: «Батюшка, помоги покаяться. Стыдно». Он стал задавать вопросы, полностью раскрыл мою душу. И от этой исповеди я не отошла, а отлетела, как птица, будто крылья у меня выросли, и земли под собой не чувствовала. О женихах больше не думала и знать не хотела. Твердо решила не выходить замуж.
В Жарки нужно было добираться осторожно, потому что за батюшкой следили. Я хоть и стеснительная, но к батюшке ехала не боясь, через все препятствия.
На Ремизную тоже приезжала. Батюшка уже думал открывать монастырь и каждый раз меня звал. Но у меня мама болела, я не могла ее бросить. Когда уже осталась одна, приезжаю к батюшке, он говорит строго: «Постриг нужен!» Я испугалась слова «постриг», заплакала. Мне было 46 лет.
Но получилось так. Племянница Зинаиды Антоновны ‒ Нина (сейчас схимница) мне говорит: «В Вышнем Волочке монастырь мне очень понравился, игумения строгая, духовная. Может, мы с тобой там вместе будем подвизаться?»
Я звоню батюшке: «Если есть воля Божия и ваша, благословите мне вот в тот монастырь с Ниной». Он молчит. Я еще раз спрашиваю. Он подумал-подумал: «Ну, ладно».
У меня очень болели почки, нельзя было ничего поднимать. А в этом монастыре такая строгость, что выдержать с моим здоровьем очень трудно. Строили часовню над могилой блаженной Любушки. Игумения дала послушание, и я таскала ведра с цементом, таскала и плакала. Сестры говорят: «Не плачь, Любушка тебя исцелит». Так и случилось.
Игумения некоторых сестер била. Меня только за ухо тягала. Чуть что не так, на поклоны ставила. Мы ее боялись страшно. Больше всего не любила лжи. Строгость была страшная, но и очень много чудес.
У игумении были духовные наставники особенные. Вот Любушка. Еще в Липецкой области был старец Серафим. Она повезла туда нескольких сестер и меня. И он мне сказал: «Матушка, ты в этом монастыре не выдержишь, уезжай». А как же я уеду, если из монастыря не выйдешь?..
Как-то во сне слышу голос: «Ты к этому монастырю не принадлежишь». Спрашиваю: «А к кому я принадлежу?» ‒ «К своим».
Когда ходила за хлебом в город, зашла на почту, позвонила батюшке: «Так и так, здесь не смогу». Он: «Приезжай!»
Тут игумения стала переселять сестер из одного корпуса в другой. И я под этот момент собираю все свои вещи. Осталось только выйти. Матушка заглянула, видит чемодан: «А что это у тебя?» ‒ «Да вот собралась переезжать». ‒ «А, ну ладно», ‒ и уходит. Я бегом – к воротам, и оттуда сразу к батюшке. Потом продала дом и пришла в монастырь.
Конечно, очень благодарна Богу и батюшке, что такой был Промысел обо мне.
Когда уже была монахиней, батюшка благословил съездить на родину к родственнице Надежде (и сама я в Крещении Надежда). У нее гостила знакомая из Сибири, как потом оказалось, сектантка, они поклонялись некоей Анастасии. Сели за стол, беседовали попросту. И эта сибирячка все время на меня посматривала, поела и быстро ушла. Встали, помолились. И чувствую, что не могу сделать шага, вся сила физическая из меня ушла, я как сдутый шарик. Что-то изнутри у меня встрепенулось, видно, Ангел Хранитель вразумил, и говорю громко, с силой отпора: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами духовного отца архимандрита Амвросия, помилуй меня грешную!» И на четыре стороны осеняю крестным знамением, каждый раз повторяя молитву. В тот же момент чувствую, что ко мне возвращается все, что от меня взяли, возвращается сила. Я говорю: «Надя, эта баба к вам больше не придет».
На другой год я снова приезжала на родину. Спрашиваю, была ли та женщина из Сибири. «Была. Говорила: видела я вашу Надю. Сильный у нее наставник!»
Такие удивительные случаи бывают.
И после смерти батюшка от нас не ушел. Его молитвами разрешаются внутренние вопросы, и даже в житейских мелочах он отвечает на мысли и желания, по-отечески утешает.
