.jpg)
Когда батюшка переехал в Иваново, когда голодали за «Красную церковь», а потом образовывался монастырь, я все это видела своими глазами. Видела, как на паперти лежали голодающие женщины, на ограде висели разные плакаты «за» и «против». Весь город гудел и стекался к «Красной церкви», приходила и я.
В то время я ездила в один приходской храм петь на клиросе, там были пожилые монахини, постригшиеся с юности. Они советовали: «Тебе надо в монастырь сходить к батюшке Амвросию!» Еще говорили: «Там очень красиво поют акафист Божией Матери по воскресеньям вечером». Мне так захотелось это услышать. И как-то они меня привели на акафист. Батюшки в тот раз не было. Я приехала в другой день после работы одна. О внешности его знала только по описанию. Приехала, захожу в храм. И в дверях встречаю входящего монаха. Остановилась, уступая ему дорогу. И он остановился, приглашает меня жестом войти. И улыбается. Я вошла. И вижу: этот монах идет в уголочек храма. Поняла, что это батюшка Амвросий. Как мне объясняли, он сидит всегда именно в том уголочке, исповедует. Мне стало стыдно: встретила и не узнала. Стою, а он на меня смотрит оттуда. И у меня такое чувство, как будто он уже всю мою жизнь видит и знает. Хотелось провалиться сквозь землю. Так состоялось первое знакомство и первая исповедь. Мне тогда было 22 года, шесть лет я знала его заочно и ждала этой встречи. Стала прихожанкой, батюшка благословил поступать в монастырь. Сначала взяла отпуск и поехала на послушание. И оттуда уже на работу не вернулась. Батюшка сказал: рассчитывайся. Я послушалась, и в июле 1995 года началась моя монастырская жизнь.
В тюремной миссии не хватало сотрудников из числа сестер: многим это было трудно психологически. И когда батюшка меня благословил, я приняла как волю Божию. Вначале отправляла нуждающимся посылки (в основном очки и лекарства), а позже помогала батюшке, когда он ездил в колонии исповедовать заключенных, – проводила вспомогательные беседы, пока он исповедовал.
В мужской колонии № 5 г. Кохмы у ребят было большое желание иметь у себя на территории храм, чтобы священник мог приехать и отслужить Литургию. Их желание было настолько сильным, что захотелось им помочь. Я рассказала все батюшке, и он благословил меня заняться строительством храма. Просили и получили на это благословение архиепископа Амвросия.
Я не имела никакого представления, что такое стройка, где брать материалы, но по благословению батюшки стала узнавать, как это делается. В то время у нас в монастыре находился паломник Сергей – архитектор. За одну ночь он сделал проект будущего храма, и мы пошли в разные организации города просить стройматериалы и денежную помощь для этого проекта. Батюшка благословил строить кирпичный храм. Вдруг звонит один человек, житель г. Иваново и говорит, что может проплатить весь объем кирпича. Я тогда болела с температурой, но, несмотря на это, сразу поехала на кирпичный завод, где нам сделали еще и скидку, и так у нас появился основной стройматериал для храма.
Завезти кирпич на территорию колонии было не просто. На КПП машины не пропускали, на кран для разгрузки денег не было (разгружать надо было вручную), и каждый час времени стоил денег. Мы стали молиться. И вот огромные железные ворота колонии вдруг упали на землю. Я кричу водителям: «Проезжайте скорее, пока ворота лежат!» И все машины, огромные шаланды с кирпичом, заехали на территорию, и вся колония ринулась их разгружать. Для меня было очевидно, что все это случилось по батюшкиным молитвам.
По всем вопросам стройки храма вначале я обращалась к батюшке. Как обычно, он всегда был занят с людьми или с письмами, вникать в тонкости, какой материал выбрать, какую технологию, ему было сложно, и как-то он мне сказал: «Мать, взялась строить, вот и строй!» И я поняла, что батюшка благословил меня на свободу действий, мы сами стали приобретать стройматериалы, исходя из имеющихся средств. С этого времени я уже подходила к батюшке за молитвой, за благословением, когда случались какие-то трудности по стройке. Например, одно время сложно было найти и купить подходящий лес для крыши храма. А батюшка помолился, и нам пожертвовали весь необходимый объем материала для крыши прямо с лесопилки – и брус, и доски.
В колонии сидел один человек с очень большим сроком наказания. Батюшка приехал освящать священническим чином алтарь и храм (притвор и звонница были еще только в проекте) и в проповеди сказал: «Стройка будет продолжаться. Освободится кто-нибудь из вас и поможет достраивать храм». Так и было: когда этот человек освободился, он стал оплачивать строительство притвора, крыльца и звонницы. А колокола нам пожертвовал благодетель из Москвы – прямо с завода, где их отливали.
Первую Литургию по освящении храма служил батюшка. Помню его слова: «Еще одна лампада зажглась перед Богом». Храм был освящен в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Когда мы возвращались после службы в монастырь, м. Иоанна все удивлялась: «Надо же, все-таки ты построила храм!» И батюшка сказал: «Слава Богу!» А в моем сознании не вмещалось, как это произошло, понимала, что только по батюшкиным молитвам и благодаря его поддержке. Бывало, на разных этапах стройки опускались руки: сделали фундамент, стены, а дальше нет сил. Придешь к батюшке, он помолится, и летишь, как на крыльях, продолжать работу.
Так с Божией помощью завершили строительство первого храма. Батюшка ездил в исправительные учреждения по всей области. Когда узнали об этом в Талицах, тоже захотели строить храм, стали просить. Я рассказала об этом батюшке, он и на это меня благословил.
Не могла себе представить, как мы это осуществим, ведь это Южский район, 130 километров от Иванова. Как туда материал доставлять? Одни только транспортные расходы огромные, если возить из областного центра. И машина не каждая туда поедет, дорога плохая. Но как-то начали с Божией помощью, батюшкиными молитвами… Сейчас оглядываюсь назад и не понимаю, как совершилось невозможное. Батюшка приезжал периодически как начальник тюремной миссии и духовник, окормлял заключенных.
В тех колониях, где строили храмы, складывались общины православных, очень крепкие и дружные. Они вместе ежедневно собирались, читали правило, т. е. внутри колонии складывался своего рода мужской монастырь со своим добровольно принятым на себя правилом и уставом, который они ревностно и осознанно исполняли. Даже посты строго соблюдали, хотя в условиях заключения отказаться от мясной пищи значило сидеть на одном чае с хлебом. Если что-то не получалось со стройкой и организацией и ребята вставали на молитву все вместе, Господь отвечал мгновенно, сразу все удавалось. Один из заключенных поделился таким глубоко личным опытом: «Когда сажали меня в одиночную камеру, мне там было лучше всего, я был там рядом с Богом».
В женской колонии был обустроен домовой храм. До этого (и до моего участия в тюремном служении) построили часовню, ее освятил патриарх Алексий II в 1993 г. А потом я искала бригаду, чтобы построить домовый храм в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница». Выделили помещение на 2-м этаже двухэтажного здания. Мы сделали капитальный ремонт. Батюшка периодически служил в этом храме. В традицию вошла ежегодная служба в праздник великомученицы Анастасии Узорешительницы.
Когда стала вплотную заниматься строительством, то поняла, что мне не хватает знаний. У меня первое образование медицинское, а здесь совсем другого рода деятельность. Появилась мысль закончить юридический вуз. Батюшка благословил. И с его благословения я довольно легко поступила в Ивановский филиал Северо-Западной академии (Санкт-Петербург) на юридический факультет. Было удивительно, как Господь дает силы в таком возрасте учиться и одновременно продолжать строительство. Но предметы учебы перекликались с моей деятельностью, это облегчало задачи. Тема диплома была по правам человека, находящегося в заключении. Образование очень пригодилось и помогло на практике. Я стала лучше понимать структуру УФСИН и принципы взаимодействия с государством и обществом.
