Мои детские воспоминания о батюшке начинаются с его прихода из армии. Жили мы тогда в г. Прокопьевске Кемеровской области. Батюшка, тогда еще Александр ‒ мой дядя, зашел к нам в дом, потом мы пошли с ним по улице. Жил он с мамой, рядом с нашим домом. Я часто ночевала у бабушки ‒ его мамы, помогала мыть пол. Помню: расстилали домотканые дорожки (бабушка всегда на зиму ставила ткацкий станок, ткала дорожки), потом прибивали их гвоздиками. Чистота была идеальная. Всегда горела лампада. Запомнила большую икону собора Архангелов. Я читала вслух вечерние молитвы, обязательно в конце вечерних молитв бабушка заставляла читать 90 псалом. Дядя поправлял ошибки: «ро´су благодати Твоея», я упорно читала «росу´».
Бабушка никогда не сидела без работы, делала восковые свечи. Мы любили ей помогать, очень вкусно пахло воском.
Дядя тогда работал на шахте, я всегда ждала его, он приходил, ел, я забиралась к нему на колени, и он меня учил читать правильно на церковнославянском языке.
Часто бабушка брала меня в храм. Дядя ездил в храм каждый выходной. Очень аккуратный был, заглаживал на брюках стрелочки. Никогда не носил зимой перчатки, даже в сильные морозы. Во дворе у них стоял турник, он на нем занимался. Всё лето спал на улице, под яблоней ‒ сделал там себе ложе.
Помню: после службы подвел меня к девочке и сказал: «Это будет твоя подружка – Аня». Мы подружились, ездили друг к другу в гости – они жили в Киселевске. Сейчас она монахиня в одном из монастырей.
В дом к бабушке приходили пожилые женщины, дядя вел с ними духовные беседы, под которые я засыпала.
Потом дядя объявил, что уезжает в семинарию. Я тогда очень плакала, взяв иконку и спрятавшись под одеяло, а все родные в это время сидели за столом, провожали. Я не видела, когда дядя уехал, думала, что его не увижу никогда. Но он приехал на зимние каникулы, всем племяшам привез варежки, а мне красивое платье: я всё время помогала бабушке.
Позже дядя прислал письмо, сообщил, что принял монашеский постриг, и подписался «монах Амвросий». Мы никак не могли запомнить это имя.
В 1969 году мы переехали в Струнино, приехали в Лавру, и я увидела батюшку (первый монах, которого видела в своей жизни). С бородой, очень худой и ‒ другой, ‒ не такой как в Сибири.
Мы с бабушкой ходили к отцу Науму на исповедь, и он всегда меня спрашивал: «Будешь монашкой?»
Батюшку навещали; помню, он кормил нас на проходной ‒ целый поднос еды принес.
В 1975 году батюшка тяжело заболел. Его забрала к себе лечить сестра. Мне тогда сделали операцию и дали больничный лист на месяц. Я и приехала к ним. Батюшка меня оставил, домой не отпустил, хотя мы недалеко жили. Так я и пробыла у них месяц, а когда вышла на работу, по выходным приезжала к ним, и батюшка встречал меня на улице.
К отцу Амвросию приехал благочинный из Почаева, пригласил его, и батюшка уехал в Почаевскую лавру. Бабушка поехала к нему и там серьезно заболела. Отец Наум благословил меня отправиться в Почаев, жить с бабушкой. Там я устроилась на работу медсестрой.
Батюшка постоянно приходил к нам, причащал бабушку. 23 апреля 1980 года бабушка отошла в тот мир. Отца Амвросия и других монахов стали притеснять, потом многих вообще изгнали. Меня тоже не оставили в покое: пришли с обыском, забрали книгу «Моя жизнь во Христе», записную книжку.
Батюшка передал мне благословение уезжать в Струнино. Там родители купили домик, сделали ремонт, и батюшка там жил до переезда в Жарки. Я осталась в Струнино, работала в Александрове, пела в храме, ездила на приходы к батюшке.
В 1991 году открыли Введенский монастырь в Иванове, и батюшка благословил мне приехать.
23 ноября 1991 я вошла в монастырь, где и сейчас живу по милости Божией.
Светлая память дорогому батюшке!
